Отправлено: 05.06.09 18:58. Заголовок: Актерские байки

Начинаю этот раздел в надежде, что и актеры театра "У Никитских ворот" не останутся в стороне. Естессно, под вымышленными именами, то бишь, никами.

 Отправлено: 29.07.09 18:36. Заголовок: Театр — искусство жи..

Театр — искусство живое.

Николай Лырчиков
«За кулисами»

В зале живые люди — зрители, каждый из которых может некстати расчихаться, разрыдаться или даже упасть с кресла. Но это бы полбеды. Живые люди -артисты и на сцене. А значит, неизбежны ошибки, оговорки и прочие накладки, над которыми труппа неделю плачет, (ведь подчас из-за какого-нибуть нелепого ляпсуса может, спектакль сорваться), а потом всю жизнь смеется. Случается, пару буковок изменил артист, в своей реплике, а весь смысл сцены перевернулся с ног на голову. В театре, где я сейчас работаю, исполнитель роли комментатора из сказки «Конек-Горбунок» вместо «Во дворце Иван живет, вкусно кушает и пьет» сказал однажды: «во дворце Иван живет, вкусно кушает, но пьет». Ошарашенные детишки приготовились увидеть спивающегося Иванушку, но тот, бодренький, как не в чем не бывало, выскочил на сцену. Дети сообразили, что Иван нашел в себе силы вовремя завязать, но родители настоятельно (и на полном серьезе) советовали режиссеру после спектакля обойтись без упоминания о неожиданном Ивановым запое. В том же спектакле Царь — говорит про жар- птицы перо: «Ведь с таким пером, ей — ей, можно жить и без свечей». Наши артисты иногда, где — нибудь в гримерке, приговаривают: «Ведь с таким пером, ей можно жить». И хохочут. Пытаюсь, но никак не могу врубиться,- о чем они?..

Эх, нет числа таким прибаутками и казусам. И нет конца актерским байкам на эту тему. Нет актера, в жизни которого не случилось бы хоть раз нечто такое, о чем он, смеясь, вспоминает всю жизнь и о чем ему невтерпеж рассказать другим.
... я, пользуюсь, так сказать, служебным положением, попробую рассказать нечто из своей биографии, прямо относящееся к теме.
А, кроме того, опять-таки в связи с темой, вспомню некоторых прекрасных людей, работа и общение, с которыми были мне дарованы.


Провушка и Панкратий



Я учился на режиссерском факультете ВГИКа (в мастерской прекрасного режиссера, профессора Ефима Львовича Дзигана).
В конце первого курса мы сдавали экзамены по мастерству. Каждый из нас сделал игровой этюд, и вот мы показали эти этюды комиссии факультета. Помнится, тема у них была, одна: Новый год.
Был там новый год в больнице, Новый год в купе скорого поезда, Новый год на арктической станции и т. д. У Володи Грамматикова,
этюд был исторический, о петровских временах. Петр Алексеевич, как известно, внедрил в нашу жизнь много всего западного, в том числе и обычай наряжать елку в новогодние дни. Вот об этом и была история.

Мы с Сашей Панкратовым (теперь он Панкратов — Черный) играли двух бояр. Начиналось с того, что я стучал в дверь аудитории и кричал:
— Панкратий, отопри, беда! Панкратий и его боярыня мне отпирали, и я, тяжело дыша и озираясь, говорил:
— Беда! Опричники Петровы по дворам ходят. У кого из бояр елки дома не наряжены, тем бороды отрубают!.. И т. д.
Тут надо сказать, что мы с Панкратовым были заняты почти во всех этюдах.
Отыграв один, быстренько переодевались, в коридоре и бежали играть другой.
В Владином этюде костюмы громоздкие: На мне тулуп до пола, шапка, а на «Панкратии» (в доме которого все и происходит) — длинная белая ночная рубаха. У нас обоих — бороды. Это были паклевые мочалки, которые мы привязали к голове (в финале нам эти бороды отрубили).
И так, отыграв медицинский этюд, я скинул белый докторский халат, натянул тулуп, нахлобучил лохматую шапищу, привязал к лицу бороду и принялся барабанить кулаком в дверь аудитории:
— Панкратий, отопри, беда!
Дверь открывается. На пороге боярыня со свечой в руках. Боярыню играла единственная на нашем курсе женщина француженка Ирэн Тэнез. (о, это отдельная тема: русские бабы в исполнении француженки Ирэн). С неповторимым и непередаваемым акцентом Ирэн говорит мне:
— Почему так поздно, Пгховушка? Что стгяслось? (меня звали Пров).
— Буди Панкратия, кума! — ору я. — Беда, опричники по дворам ходят… — Панкгхатий, Панкгхатий к тебе Пгхов! — начиная метаться по площадке, кричит Ирэн. И тут из-за ширмы выходит Панкратий — со свечкой, в белой рубахе до пола из такой же, как у меня, бородой из пакли. Я начинаю ему говорить про опричников, про самодура Петра, про ожидающий нас позор.
Говорю, говорю и вдруг осекаюсь. И не могу произнести ни слова. Меня разбирает жуткий смех, который я не в силах сдержать. А дело все в том, что в пылу переодевания Саша не нашел свою ночную рубаху. Исчезла куда-то. Метался он, метался, а Грамматиков торопит:
— Пора начинать, дуй на сцену!
Саша схватил первое, что попалось под руку (лишь бы белого цвета), натянул на себя и побежал за кулису.
Оказалось, что одежка, которую он прихватил, был медицинский халатик: гораздо выше колен и, как на грех, без пуговиц.
Вот и представьте себе ,что я увидел, когда из-за кулис вышел ко мне «Панкратий»: человек в носках и плавках
(как назло, веселенькой такой расцветки, полосатые)
в расстегнутом халатике с рукавами чуть ниже локтей, с привязанной к лицу длиной бородой (на затылке торчали завязки от бороды) и со свечой в руках. И вот это чудище заморское на полном серьезе,
«по системе Станиславского», смотрит на меня и говорит:
— Что, что Пров, рассказывай. Опричники, говоришь, по дворам ходят?
Этот «сурьез» добил меня окончательно. Я отвернулся к стене, чтобы меня не видела публика и попытался отвечать.
Выходили странные рыдания. Тут раскололась и Ирэн.
Ей, бедняжке, было совсем худо: на фоне легкомысленного Панкратия она видела еще и Прова в тулупе.
Но вместо того, чтобы просто уйти за кулису, она перед тем еще сказала:
— Ой, у меня ведь кофе на кухне закипает!
Кофе на кухне! Это боярыня-то! Я совсем замолк, думая только об одном: удержать хохот внутри.
А Панкратов, прикрывая полой халата плавки, бегал по сцене и говорил текст за себя, за меня и за Ирэн.
Недолго бегал: вскоре раскололся и он.
Я уж не помню как оценил работу Грамматиков, но помню, что на нас он обиделся.
Честное слово, Володя мы ведь не нарочно. Прости нас.
Кстати, имя Пров я взял себе тогда не случайно. Это имя было на слуху.
Из знаменитой театральной истории, которую рассказал нам педагог по актерскому мастерству Анатолий Григорьевич Шишков — прекрасный мхатовский актер. История касается легендарного Прова Садовского.
Его популярность в конце карьеры стала ослабевать. У молодежи появились новые кумиры, а к Прову они относились в лучшем случае снисходительно.
Купцы же (известные знатоки и ценители театра) по прежнему благотворили Прова Садовского и считали самой крупной
величиной на театре. И вот — история.

В ресторане за столиком сидит молодая компания. На чем свет бранят Прова Садовского: Пров устарел, заигрался, скучен и несовременен.
За соседним столом — купцы. Все слышат, но не реагируют. Степенно, спокойно кушают, отирая бороды полотенцами.
Наконец, выждав паузу, один из купцов подходит к молодежи и просто без нажима говорит:

— Наш Провушка, господа, покакает, вам так ручками не сложить.

Сказав, отходит к своему столу, и купцы продолжают степенную трапезу.
Прелестнейшая история. А как — как! — рассказывал ее Анатолий Григорьевич! И как показывал!.. Однако с вгиковской площадки переместимся к кино. Там забавного не меньше, чем в театре. Иногда на ровном месте, из ничего, возникает казус.
Лена Проклова рассказывала мне. Снималась она где-то в Средней Азии. Прекрасный сценарий, серьезный режиссер, великолепные партнеры. Все хорошо. Одна неприятность: режиссер, после долгих репетиций, обсуждений, разъяснений, вместо обычного «мотора» громко и грозно кричал: «Мотором!» и все репетиции, вся подготовка — насмарку.
Артисты проговаривали текст, стараясь не смотреть в глаза друг другу, чтобы не рассмеяться.

 Отправлено: 29.07.09 18:50. Заголовок: Евгений Александрови..

Евгений Александрович


Некоторые театральные анекдоты впору называть классикой жанра.
К примеру, историю с Евстигнеевым на спектакле «Большевики» я слышал, еще учась во ВГИКе. Потом, когда Евгений Александрович снимался у меня, я спросил: «Действительно ли все было так, как рассказывают?». «Как рассказывают? — поинтересовался Евстигнеев. — Напомни, я забыл».
(Думаю, кстати, актер не шутил. Ему было свойственно некоторое равнодушие к ушедшему. Например, текст отснятого кадра он забывал
через секунду после съемки и навсегда).
Я стал рассказывать. Присутствующий при этом Вячеслав Невинный меня поправлял и дополнял, съемочная группа, забросив все дела, смеялась, а сам Евгений Александрович, щурясь от дыма, (он практически не выпускал сигарету изо рта), слегка улыбался.

Дело (напомню читателям) было так. В спектакле «Большевики» есть сцена заседания ЦК.
Обсуждается какой-то вопрос, но все ждут Луначарского, который поехал в Горки к больному Ильичу и вот-вот должен вернуться.
Луначарский появляется, выходит на середину сцены. Члены ЦК встают, молча ждут.
После долгой паузы Луначарский должен был сказать: «Был у Ильича… Лежит, лоб желтый, восковой».
Евстигнеев, как и положено, осмотрелся, вздохнул и проговорил: «Был у Ильича… Лежит, жоп… — сбился, удивился и закончил, — восковой». Было несколько секунд тишины, а затем «члены ЦК» каким-то чудом, как по незримой команде, одновременно и мгновенно исчезли со сцены. Потом, при разборе случившегося, каждый из них объяснил свое бегство так: — Я подумал: расколюсь сейчас и все испорчу. Уж лучше я тихонько слиняю со сцены, а ребята тут как-нибудь вывернутся.
И подумали так члены Ленинского ЦК одновременно, совершенно синхронно, и со сцены исчезли мгновенно и разом, оставив товарища Луначарского наедине со зрительным залом. Зал же долго молчал, мучительно осмысливая информацию про восковой жоп умирающего вождя.
— Ничего, — сказал Евстигнеев, выслушав эту историю. — Но, кажись, привирают.

Вообще, Евгений Александрович любил краткость, и сам умел изъясняться кратко и зрительно.
Помню, снимали мы сцену, где его герой разговаривает с тяжело заболевшей любимой женщиной.
Ему тяжело, он готов разрыдаться по детски, находит в себе силы улыбаться, чтобы взбодрить женщину перед операцией.
Я, ставя артисту задачу, долго, долго говорил, даже пытался что-то показывать, приводил житейские примеры.
— Понятно, перебил Евстигнеев. — У него тут глаза князя Мышкина, а морда Квазимодо. По-моему, замечательно.
Именно так и выглядит человек, пытающийся сдержать слезы сострадания.
Во время наших съемок по телевизору крутили новый советский сериал. По Ю. Семенову, как и «Семнадцать мгновений весны».
По утрам перед съемкой, мы урывками смотрели кусочки из этого сериала, и однажды Евстигнеев, махнув рукой, сказал:

— Ерунда. Режиссер без яиц. Вот Лиознова с яйцами.
(Не могу не заметить, что сериал очень приличный, мастерски сделанный, хотя и похуже «Мгновений»).

Да, умел Евгений Александрович сказать метко. И обожал меткие, сочные, парадоксальные фразы, когда слышал их от кого-либо.
Я уж не знаю где, видимо, где-то на улице, подслушал он однажды такие слова: «Пойду к маму, посижу у маме».
Выражение он весь день вспоминал и беспрестанно смеялся, а потом появились вариации этой фразы.
Тут надо сказать, что Евгений Александрович не прочь был и выпить. Всегда в меру, ни в коем случае не во вред работе,
но несколько рюмочек он обычно пропускал. И вот подходя к холодильнику, где хранился его «боезапас»,
он обычно подмигивал и говорил:
— Пойду к маму, посижу у маме.
Это утром в начале работы. В обед, отправляясь к холодильнику, он приговаривал:
— Пойду к сестры, посижу у сестре.
Ну а ближе к вечеру, в конце смены, фраза имела такой вид:
— Пойду к кумы, посижу у куме.
Посидев «у куме», Евгений Александрович разгримировывался, переодевался и преспокойно садился за руль своего, «Опеля».
Тогда, в 1984 году, он был редчайшим обладателем иномарки, и гаишники его не останавливали.
А если б и остановили, то он, я думаю, сделал бы такую «квазимоду», что милиционер засмеялся бы, отдал честь
и сказал: «Счастливо, доктор Плейшнер».
Действительно, замечательная работа — Евстигнеевский Плейшнер. Однажды я попросил Евгения Александровича:
— Если можно, сделайте мне в этом кадре, что-нибудь по — плейшнеровски. (Там герой чудил немножко, куражился).
Он подумал и ответил:
— Давай плюну, как Плейшнер.
И плюнул. И спросил:
— Ну, как?
— Всем плевкам плевок, — говорю. — По этому поводу надо бы вечерком к "куму" заглянуть.
Вечерком мы действительно посидели в монтажной, и выпили чуть больше нормы. Так получилось, что именно в этот день Евгений Александрович узнал о том, что его сын, закончивший операторский факультет, получил самостоятельную работу — кажется в Одессе…
Да, уникальный актер, непростая и интереснейшая личность — Евгений Александрович Евстигнеев.
Я до сих пор при встречах (очень редких, к сожалению) с Валентиной Талызиной благодарю ее. Это она в свое время, прочтя сценарий, сказала мне:
— Уверяю вас, это должен сыграть Женя.
Самой Валентине Илларионовне доставляло явное наслаждение работать на площадке с Евстигнеевым. Она его обожала.
А может быть, более того…
Кстати, пошутить по-хорошему Валентина Илларионовна отнюдь не промах. После наших съемок она уезжала во Францию.
Подходит ко мне и говорит:
— Что вам привезти из Парижа?
— Дубленку, что же еще.
— Кроме шуток.
— Привезите пачку «Кэмэл».
На том и сговорились. И вот приходит недели две, у нас смена озвучания. Евстигнеев, как всегда курит. Подхожу я к нему и говорю:
— Евгений Александрович, сейчас Талызина придет, она вчера из Франции и обещала мне «Кэмэл».
— Быть не может! — воскликнул Евстигнеев, гася свою «Яву».
Он, надо сказать, любил красивые вещи, хорошие напитки и качественные сигареты- все то , чего тогда в нашей продаже не было.
И вот появляется Талызина. Смотрит на меня, улыбается и говорит: — Нет, нет, не забыла. — И достает из сумочки «Кэмэл». Я рассыпаюсь в благодарностях, Евстигнеев потирает руки. Открываю я пачку, а там конфетки. Наши, отечественные ириски «Кис-кис».
— Курить вредно, а ириски жевать полезно, — назидательно, с неповторимой своей усмешкой говорит Валентина Илларионовна.
Я с натянутой улыбкой отшучиваюсь, и идем мы смолить «Яву».
То ли вчера, то ли несколько жизней назад это было…
Одна из комнат декорации, в которой мы работали, была увешена фотографиями и картинками.
Не помню уже, в какой связи, Евстигнеев, осмотрев эту комнату, сказал как-то:
— Хорошо, когда в доме много фотографий, особенно подписанных хорошими людьми.
Я вот жалею, что не взял автографы у Раневской и Высоцкого.
При этом разговоре присутствовала Маша Левтова, и когда Евстигнеева не стало, она сказала мне:
— Помнишь, он говорил про фотографии с автографами? Надо было взять у него.
Да, надо было.… Твоего автографа, Марина, у меня тоже не осталось.

 Отправлено: 29.07.09 19:26. Заголовок: Балет Минкуса "Д..

Балет Минкуса "Дон Кихот" уже бог знает сколько времени благополучно идет на сцене питерского Мариинского театра.
И вся история данного балета на данной сцене распадается на два периода: период "до" и период "после".

Период "до" характеризовался тем, что Дон Кихот и Санчо Панса разъезжали по сцене соответственно на коне и на осле.
И конь и осел были живыми, настоящими, теплыми.
Период "после" характеризуется тем, что Дон Кихот и Санчо Панса шляются по сцене пешком.
Не славные идальго, а пилигримы какие-то. Куда подевались конь и осел? Сдохли? Сожраны хищниками?
Версии таинственного исчезновения со сцены коня и осла плодились, как грибы после дождя.

Вот что рассказал человек, который работал осветителем в Мариинском театре. Он утверждает, что все было именно так.
Итак, душераздирающий случай, поделивший историю спектакля на "до" и "после", произошел, кажется, в 1980 олимпийском году.
До того дня на каждое представление "Дон Кихота" из цирка выписывались хорошо выдресированные,
привыкшие к публике конь и осел. Но в тот злосчастный день конь заболел.
И администрация театра, совершенно не подумав о последствиях, арендовала коня из какой-то конно-спортивной секции.
Тоже хорошо вышколенное животное. Мда. Если бы только не одно но.
Зверюга оказалась кобылой. Это обнаружилось только тогда, когда уже звучала увертюра.
Что-либо менять было поздно. Вы когда-нибудь пробовали в чем-либо убедить возжелавшего женской ласки осла?
Легче научить таракана танцевать еврейские танцы.
В первом же совместном появлении на сцене Дон Кихота и Санчо Пансы осел, почуяв свеженькую кобылку, безумно возбудился.
Издав истошный рев, он встал на дыбы, сбросив с себя Санчо.
После этого из его подбрюшья начало вылезать нечто неимоверное по своим размерам и очень непристойное по своему внешнему виду.
Осел начал забираться сзади на кобылу, которая явно не возражала против того, чтобы произвести на свет мула.
Дон Кихот, почуяв атаку с тыла, проявил чудеса джигитовки и каким-то диким прыжком слетел с седла.
Санчо, спинным мозгом почувствовав, что сейчас произойдет, начал тянуть осла за хвост. Но проклятый ишак не сдавался.
К этому моменту он уже находился в нужном отверстии на теле кобылы и работал с интенсивностью отбойного молотка.
Откуда-то из зала раздался истошный женский визг. Кто-то проорал "Закройте занавес!"

Дирижер механически продолжал размахивать руками, не отрывая глаз от творящегося на сцене безумия.
Оркестранты развернули головы на 180 градусов и беззастенчиво пялились на сцену.
Музыка издала пару предсмертных тактов и тихо сдохла, сменившись полоумным гоготом, доносившимся из оркестровой ямы.
Пожарные начали раскатывать по сцене рукава с целью образумить распоясавшегося осла с помощью воды.
В общем, занавес закрыли только минуты через две.
В течение этих двух минут на сцене прославленного Академического Театра имени Кирова наблюдалось следующее:

- ишак с победным ревом дотр...хивает томно прикрывшую глаза кобылу,
- Санчо Панса тянет ишака за хвост, в результате чего вся сцена смахивает на перетягивание каната,
- в углу сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, сидит на полу совершенно обезумевший Дон Кихот,
- пожарные, изнемогая от хохота, раскатывают шланги, а из-за кулис доносится вопль режиссера
"Скорее, с...ки!!! Скорее!!!! Убью всех на х...й!!!",
- из оркестровой ямы слышен уже даже не смех, а какое-то бульканье.
- дирижер, поддавшись всеобщему буйству, приплясывает на своей подставке и откровенно болеет за осла.

Наконец занавес закрывается. Половина зала возмущается, треть (в основном старые девы) лежат в обмороке,
остальные требуют открыть занавес, поскольку они, мол, заплатили деньги и имеют право все это досмотреть.

Все. На этом все и закончилось. На следующем представлении Дон Кихот и Санчо ходили пешком.
Сколько голов полетело после этого злосчастного дня - неизвестно, да и не важно.
Как говорил Ираклий Андроников - "можно посылать соболезнования цирку.
Их лучшее представление прошло в Мариинском театре"...

 Отправлено: 31.07.09 19:02. Заголовок: Театр — искусство жи..

Театр — искусство живое.

Николай Лырчиков
«За кулисами» (продолжение)

Маша, Юра и Том Круз



Мы были тогда соседями: Маша Левтова и ее муж, Юра Мороз, жили в соседнем подъезде. Общались мы не ежедневно даже, а круглосуточно — у ребят не было телефона, и связь с миром они поддерживали через меня. Однажды заходит Марина и говорит:
— Какие-то американцы приехали. Нас с Юрой попросили принять их дома.
— А кто такие?
— Говорят, артисты. Надо бы водки достать.
Достать водку тогда, в восемьдесят седьмом, было проблематично. Разворачивалась борьба с алкоголизмом: товарищ Лигачев рубил виноградники и пропагандировал безалкогольные свадьбы. Надо было отстоять километровую очередь,
чтобы купить пару поллитровок. Но — отстояли, купили. В семь вечера захожу я к Марине…

Какие артисты тогда могли приехать к нам их Америки? Разумеется, прогрессивно настроенные, вероятнее всего,
члены компартии США. То есть никому ни дома, ни у нас не известные, но очень положительные и, стало быть,
достойные уважения советских людей. Нам ли не знать, как принимают уважаемых иностранцев, кто бы они ни были!

Итак, захожу я к Марине. В глубине коридора стоит и хохочет невысокий крепкий паренек. Старые джинсы, дешевая облегающая майка зеленого цвета. Я почему-то подумал, что это продавец соседнего магазина, через которого Маша доставала продукты для застолья.
Но паренек неожиданно заговорил по — английски, и я понял, что это-то и есть один из американцев.
«Ну и ну» — думаю.
А, но представился: Том. Тут же его жена (тоже актриса) и продюсер.
Хоть убейте, имя продюсера забыл. Кажется, Джон. Был еще человек из Совэкспортфильма и девушка-переводчица.
Том — парень действительно обаятельный и очень смешливый. О чем бы, не зашла речь, он непременно находил повод повеселиться.
Жена его, наоборот, не проронила за все время ни слова и выглядела обиженной.
Джон весь вечер щелкал фотоаппаратом. Не обыкновенным, невиданным — со встроенной вспышкой. Сейчас это просто «мыльница»,
а тогда, в восьмидесятых, это невиданный агрегат и был единственным напоминанием о том, что перед нами заморские гости.
Застолье было как застолье. Пили как всегда, то есть не шибко мало, время от времени пускались в пляс (то бишь танцевали)
и по очереди произносили тосты. Никогда не забуду того, что сказал Том. А сказал он следующее:

— И вечеринка эта, и все прочее — все у вас так же, как и у нас. Я-то думал.… Знаете, я думал, что в Москве буду безвылазно сидеть в гостинице. Мне казалось, что если я выйду на улицу - меня тут же побьют комсомольцы.
( Этих «комсомольцев» мы, хохоча, вспоминали. Потом, смотря по видику «Меткий стрелок». «Том полетел воевать с комсомольцами»).
Ну, а затем началась самое забавное. Марина шепнула мне, что надо укладывать спать дочку (Даше было, лет пять, или шесть).
— Может, сводишь их к себе? -сказала она.

И мы пошли ко мне.
Водки у меня не было, но было, как сейчас помню, шесть бутылок «Кагора». Запасся я этим напитком неспроста.
После Чернобыля ходили разговоры о том, что «кагор» — незаменимое профилактическое средство против радиации.
Вот я и отоварился с запасом. Мрачная жена Тома, переводчица и представитель Совэкспорфильма не пили совсем,
а мы — Джон, Том и я — уговорили все шесть бутылок. И это после хорошего количества водочки.
Том держался, в вот Джон маленько ослабел.
Позвонила Марина. Сказала, что за американцами пришла машина. «Веди их сюда», - говорит.
Стали мы собираться. Я решил, что гостям надо, что -нибудь подарить.
Тогда как раз вышел у меня рассказ в журнале «Наш современник».
В наличии у меня было один экземпляр, и я подписал его Тому.
А Джону что? Стояла у меня тогда в холодильнике банка меда, — родители прислали с Алтая.
Мед прекрасный: свежий, белый, густой. Однако беда: початая, взял я оттуда ложку, и ямка сверху не затянулась — мед-то твердый, настоящий. Подошел я к Джону и говорю:
— Это мед настоящий, сибирский…
— О, Сиби-ирь! -повторил Джон.
— Я уверен, тебе понравится, но я отсюда взял одну ложку на пробу, понимаешь?
— О, Сиби -ирь! — повторил Джон.
Я все пытался извиниться за то, что дарю незапечатанный продукт, но Джона, похоже, это обстоятельство не печалило.
— Сиби-и-ирь! — повторял он, прижимая банку к груди. (Не шучу).

Ну, пошли мы к Марине. В подъезде стоит «ЗИЛ» -членовоз. Э, думаю, как у нас капиталистиков-то принимают.
У Марины присели к столу, выпили на посошок. И стали прощаться.
Наговорили друг другу массу приятного -те, кто в состоянии был говорить. Потом двинулись к двери.
Но вдруг заметили, что Джон остался стоять в комнате. Он стоял у стола, засунув руку в карманы и смотря перед собой тяжелым,
немигающим взглядом. Мы спросили, в чем дело? Джон ответил, переводчица перевела:
— Где мой мед?
— Какой мед? — удивились Маша и Юра.
Я объяснил, что подарил Джону мед, и он принес его сюда. Стали искать. Меда нигде нет.
— Где мой мед? — повторил Джон. И стало понятно, что без меда он отсюда не уйдет.
Мы возобновили поиски, к которым подключились теперь и Том с женой, и переводчица и очень солидный, важный человек из Совэкспортфильма. Обыскали все, кроме комнаты, в которой спала Даша.
— Где мой мед? — спокойно и сурово попросил Джон, когда мы, ничего не найдя, виновато предстали перед ним.
— Да у тебя он его оставил, — сказала Марина. — Иди посмотри.
Но я помню-помню! — Джона, выходящего из моей квартиры с прижатой к груди банкой.
Тем не менее, побежал домой. Все на месте: шесть пустых бутылок, недопитый кофе.
Банка с сайрой (ею, кстати, «Кагор» закусывали).
Ничего. Меда нет. Вернулся к Марине. Джон на прежнем месте и выглядит по прежнему: суров и непреклонен.
Стали искать по новой. Вошли в комнату Даши, разбудили бедного ребенка, на нечего не нашли.
Том и переводчица принялись что-то эмоционально доказывать Джону, но тот не отвечал, да и не слушал.
— Где мой мед? — повторял и повторял он.
Пришлось насильничать. С трудом выволокли Джона на улицу (вот так, кстати, отстаивают деловые американцы всякую толику своей собственности). Выходим из подъезда, Юра открывает заднюю дверцу «членовоза», мы пихаем Джона в салон и вдруг видим,
что на сиденье машины валяется банка с медом. Оказывается, по пути к Марине наш гость кинул банку
через открытое окно в салон.
— О, Сиби-ирь! — мгновенно повеселев, воскликнул Джон и прижал банку к груди.

Да-с. Виноват, конечно «Кагор» с сайрой. Прости Джон.
Должен сказать, что Том действительно обаятельнейший парень. Этакий человек — праздник.
Предположить, что он хоть, сколько — нибудь популярен в Америке, я не мог. Совсем иначе представлялись мне те,
кого называют голливудскими звездами. Но вот примерно через полгода после нашей встречи я случайно открыл «Известия»
и увидел фото Тома, а над фотографией — название статьи о нем: «Кумир американцев».
Ни фига себе, — думаю. Потом посмотрел «Человек дождя». ( Джон, кстати, как мне говорили, продюсер этого фильма).
И, знаете, пожалел, что глушили бормотуху, и говорили о московских достопримечательностях.
Был смысл поговорить о чем-нибудь другом. Жизнь, впрочем, непредсказуема.
Как знать, может, свидимся еще. Непременно спрошу: как тебе мой рассказик Том?
Мед-то, не сомневаюсь, понравился, а вот рассказик…

Да, жизнь непредсказуема. Еще неожиданнее смерти…
Марина, Марина.… В году 90-м они, Маша и Юра, уехали из нашего дома. Виделись мы после этого редко.
Последний раз — на съемках моего сериала «Очаровательные негодники». Марина играла учительницу.
Снимали мы в той школе и в том классе (так вот получилось), где начинала учиться Даша.
Вспоминали: друзей, соседей, Дашкиных одноклассников и, конечно, Тома и Джона.
В конце съемок, когда у Марины наконец получился долго не получавшийся дубль, она воскликнула:
— О, Сиби-ирь!
И мы с нею захохотали.

 Отправлено: 31.07.09 19:10. Заголовок: Театр — искусство жи..

Театр — искусство живое.

Николай Лырчиков
«За кулисами» (продолжение)

Иван Герасимович



Это был замечательный актер, добрый и душевный человек — Иван Герасимович Лапиков.
Однако некоторые странности были ему присущи — прямо скажем. Он тяжело сходился с людьми, отличался замкнутостью
и вообще производил впечатление мрачного, грубоватого старика.А ещё был иногда своеволен
на съемочной площадке и конфликтовал с режиссерами.
Он снимался в фильме по моему сценарию. Режиссёр фильма был Марк Осипьян, — человек известный, увfжаемый, серьёзный.
Съемки проиcходили в подмосковной деревне, неподалёку от Домодедово. Звонит мне как-то Марк оттуда и говорит:
— Не могу совладать с Лапиковым. Гнёт своё, меня не слушает и текст переделывает на ходу. Приезжай, попробуй поговорить с ним.

Я поехал. Сразу пошёл в номер к Лапикову.
Это был выходной, но Иван Герасимович ходил по гостинице в своём игровом костюме: замызганная фуфайка,
рваные сапоги, выцветшие штаны и рубаха. Сходу спросил у меня:
— Знаешь что такое пушнина?
Я сказал, что не знаю. Он объяснил, что пушнина — это пустые бутылки, и если я услышу от мужиков в деревне,
что они идут пушнину сдавать? я должен понимать, что это не охотники, а алкаши.
Я посмеялся, чтоб доставить удовольствие старику. Он угостил меня чаем, мы разговорились. Говорил в основном я.
Рассказывал ему о моей деревне (я с Алтая родом), о детстве, о родителях, которые тогда ещё были живы-здоровы
и работали в колхозе. Он слушал молча, смотрел в пол, но когда я останавливался, тут же задавал какой-нибудь вопрос — видимо,
хотел, чтобы я продолжал рассказ. И я продолжал. Мне хотелось размягчить, расположить к себе этого старика,
чтобы потом всерьёз попросить его с должным уважением относиться к работе и к требованиям режиссёра.

И Лапиков, кажется, размягчился. Вдруг заговорил о том, как хорошо, что о деревне пишет человек, знающий деревню,
о том, что сценарий мой ему нравится.
— Иван Герасимович, — подхватил я, — если вам нравится сценарий, зачем же его переделывать? Марк мне сказал, что вы текст меняете, отсебятину несёте.
— А что, нельзя? — вновь помрачнел Лапиков. — Я ж маленько совсем меняю-то, под себя лажу.
— Маленько — ладно, но у вас не маленько. Очень прошу, не надо меня править. Минуты две Иван Герасимович сопел,
покряхтывал, а потом обиженно, но твёрдо проговорил:

— Я Шолохова правил, Васю Шукшина правил, Андрюху Тарковского правил, а тебя, мудака, гляди-ка, и тронуть нельзя.
Хотел я что-нибудь ответить, да не нашелся. Когда Осипяну рассказал, мы оба долго смеялись.
На премьере в Доме Кино Иван Герасимович подошел ко мне — необычно мягкий и даже робкий какой-то.
— Я ведь ничего не испортил? — говорит
— Ах, Иван Герасимович, кто старое помянет… — отвечаю. — А кроме того, никто кроме вас и никогда уже не поместит меня
в такую компанию: рядом с Шолоховым, Шукшиным и Тарковским даже в шутку и даже в качестве мудака побывать приятно.

 Отправлено: 02.08.09 10:36. Заголовок: ОДНАЖДЫ. Федор Иван..

ОДНАЖДЫ

Федор Иванович Шаляпин ехал на извозчике в роскошной шубе. Извозчик поворачивается и говорит: 'Барин - генерал?' Шаляпин ему говорит: 'Да нет'. 'Богатый купец?' Он говорит: 'Да нет'. 'А кто ж ты?' 'Артист'. 'Чего делаешь?' Он говорит: 'Пою'. 'О, делов-то. Когда я пьяный, я тоже пою'. Шаляпин говорит: 'Да нет. Когда я пьяный, поет мой дублер Климов'.

 Отправлено: 02.08.09 10:38. Заголовок: НЕ СДЕРЖАЛСЯ Расска..

НЕ СДЕРЖАЛСЯ

Рассказыает Лев Дуров:

Я учился на втором курсе Школы-студии МХАТ и участвовал в дипломном спектакле «Бронепоезд 14-69», который поставил Павел Массальский. Витя Онищук играл белогвардейца Обаба и, когда Вершинин входит в бронепоезд, должен был по роли произнести: «Первому мужику — пулю в лоб!». Он и произнес, в середину предложения открытым текстом вставив «…твою мать». Высокая комиссия приняла решение лишить его диплома и дисквалифицировать как актера, для проформы заставив предъявить объяснительную. Витя написал, что, четыре года учась по системе Станиславского, он для каждой роли готовил внутренние монологи.

И вот во время дипломного спектакля его внутренний монолог, обращенный к классовому врагу, неожиданно вылез наружу и проявился таким образом. Не поверить такому объяснению означало для театральной «парткомиссии» подставить самих себя — «да-да, и с нами такое на сцене случалось, тем более по отношению к классовому врагу…». Дали ему диплом.

 Отправлено: 02.08.09 10:40. Заголовок: Лев Дуров: О ТОМ, Ч..

Лев Дуров:

О ТОМ, ЧЕГО НЕ БЫЛО.

Однажды зимой мы с моим приятелем шли по городу и вдруг на переходе Садового кольца в сутолоке встретили Смоктуновского.

Он нам стал рассказывать, что скоро будет сниматься в "Гамлете" и что ему это все не нравится, потому что, по его словам, Козинцев совсем не понимает, о чем надо снимать. И тут - прямо посреди Садового кольца и рядом с проходившими мимо людьми - он сыграл нам всего Гамлета. Это было потрясающе. У меня текли слезы.

"В фильме, - сказал он, когда закончил, - всего этого вы не увидите".

 Отправлено: 02.08.09 10:41. Заголовок: Лев Дуров: ЯСНОВИДЯ..

Лев Дуров:

ЯСНОВИДЯЩИЙ

Как-то мы были на гастролях и меня поселили в очень неудобный номер: узкий какой-то, с крошечным окошком, с протертым до дыр ковриком. И вот зашел меня навестить Кеша Смоктуновский.Как только он оглядел номер, тут же меня спросил: "В этой комнате тебе никакие мысли в голову не приходят?" Я: "Приходят!" Кеша: "Давай я угадаю! Я сейчас напишу их на бумажке, а потом ты скажешь". Он написал что-то. Я говорю: "Мысли такие: "Не удавиться ли мне?" Кеша показывает свою запись. На бумаге написано: "Не удавиться ли мне?"

 Отправлено: 02.08.09 10:44. Заголовок: Лев Дуров ЕСЛИ НЕЛЬ..

Лев Дуров

ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ, НО ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ

В Детском театре в те времена был страшно строгий директор... Который держал такую железную дисциплину, что за произнесенное вслух безобидное слово "жопа" можно было получить огромные проблемы.

Так вот, в условиях этой немыслимой строгости и дисциплины, в театре был такой предбанник, в котором всегда сидели актеры, ждали нового расписания, узнавали время репетиций. Однажды, когда там собрались все корифеи - Сперантова, Коренева, Чернышева, Воронов, Перов, - появился Ефремов , Потусовался он там какое-то время, а потом и говорит: "Ой, чувствую, до уборной не донесу! Пописаю-ка я здесь!" Отворачивается, достает и писает на стену. Дамы попадали в обморок, мужики впали в транс...Корифеи вскочили и с криком: "Вот они, актеры современные! Безобразие!" - разбежались. Олег Николаевич зашел в гримуборную к Матвею Семеновичу Нейману (а у Неймана был устрашающий вид - бритая голова, выдвинутая вперед челюсть) Ефремов отодвинул его от раковины и стал туда писать. Нейман лишился дара речи. У Неймана лысина побагровела, потом посинела, он заорал:
- Это что такое?! Этого не может быть! Рядом с моим лицом! Боже мой!
И тоже куда-то убежал Тогда Олег зашел в следующую гримерную, на сей раз к актеру Чумаку, родному брату всем известного Алана Чумака. Там он также пристроился к раковине. Чумак: "Олег, ты что, обалдел?!" На что Ефремов гаркнул: "Замолчи!" После чего пустил струю по голой спине Чумака... Потом Олег оторвал ручку, упал на пол и побежал по коридору. Чумак выскочил со стулом в руках. И тут неожиданно Олег развернулся, левую руку выставил ладонью вперед, а правой судорожно ковырялся в ширинке. И неожиданно выдернул оттуда огромную клизму. Выяснилось, что она была приготовлена для какого-то спектакля в бутафорском цехе. Он придумал вот такой идиотский ход, наполнил клизму водой и засунул себе в брюки.
Но к этому времени уже разразился скандал, его вызвали к Шах-Азизову, и тот сказал:
- Да, Олег Николаевич! Ведущий актер, мастер" Боже мой, вам не стыдно? Какой пример даете молодым? А еще жалуетесь на Дурова!.

 Отправлено: 02.08.09 10:46. Заголовок: Лев Дуров: ЁЛКА Не..

Лев Дуров:

ЁЛКА

Не знаю, как сейчас, а в стародавние времена существовала традиция: на Новый год в Колонном зале Москвы ставили для детей елку. А Деда Мороза изображал Владимир Ильич. Да-да-да, сам Владимир Ильич!

Он гулял по лесу, вокруг него собирались зверюшки — они танцевали, прыгали, короче, веселились сами и веселили Владимира Ильича. Конечно, были там и темные силы, но дедушка Ильич с помощью этих зверюшек побеждал их. А потом под крики детей: «Елочка, зажгись!» — Владимир Ильич зажигал эту елку, и все танцевали вокруг нее. Завершался этот спектакль тем, что заранее подготовленные дети выходили на сцену читали стихи о Ленине. Они известны, их так уж и много: «С кудрявой головой, в валенках катался по горке ледяной».

И вот однажды из первого ряда стал раздаваться истошный крик:

—Я хочу! Я хочу!

Кричал маленький мальчик и рвал себе пальчики, как хазановский студент кулинарного техникума. Ведущему ничего не оставалось, как пригласить его на сцену:

—Ну конечно, конечно! Иди сюда, мальчик. Хочешь прочитать стихи о Ленине?

—Да, я хочу о Ленине!

—Хорошо, ты знаешь стихи о Ленине?

—Да, я знаю о Ленине!

—Ну иди к микрофону.

Мальчик поднялся на сцену, подошел к микрофону и начал: «По улице шел зеленый крокодильчик... И вдруг обосрался...»

У меня было такое ощущение, будто в зале рухнули все хрустальные люстры. Наступила гробовая тишина.. Тут кто-то из ведущих попытался выйти из положения: схватил какого-то зайчика или медвежонка, сунул его мальчику в руки и стал выпроваживать со сцены:

— Ну ты иди, иди. Спасибо тебе! Все хорошо, все хорошо. Елка продолжается!

Мальчик спустился со сцены, нашел своё место и сел. И вот тут мы увидели страшную картину. Он сел рядом с большим-большим дядей. А дядя отрёкся от ребенка. Он сделал вид, что это чудовище, которое только что сошло со сцены, не его сын, не его внук и вообще никакого отношения к нему не имеет Но самое страшное, что сам мальчик каким-то подсознанием понял, что он совершил нечто, и вел себя так, будто этот громадный дядя не его папа, не его дедушка и он к нему тоже никакого отношения не имеет.

И тогда возникла маленькая пауза, были притушены огни. Потом ярко вспыхнул свет, и все увидели, что в первом ряду два пустых кресла: дядя с мальчиком в темноте умудрились смыться. И правильно сделали — еще неизвестно, чем бы для них закончилось это новогоднее представление. И для дяди, и для маленького мальчика, которому так хотелось прочитать стихи о Ленине.

 Отправлено: 02.08.09 10:47. Заголовок: Лев Дуров: КУДА ТЫ ..

Лев Дуров:

КУДА ТЫ САША?

Когда-то в Ленкоме выпускали спектакль «Семья» по пьесе Попова. Это про семью Ульяновых. Володю-гимназиста играл Г. Сайфулин, брата Александра —Саша Покровский, а С. Гиацинтова играла мать. И вот сдача спектакля. В зале все: и министерство, и главки, и райком, и горком, и все другие «комы». В обязательных черных костюмах, при галстуках — мужчины и дамы с косами, уложенными, как нимбы у святых (сравнение сомнительное, я понимаю).

Начинается сцена, когда Александр Ульянов после каникул собирается в Петербург готовить покушение на царя. Покровский, стоя на середине сцены, собирает чемодан. Вбегает золотоволосый, курчавый Володя. Сборы брата для него неожиданность.

— Саша, ты куда?

А Саша, спокойно укладывая вещи в чемодан, отвечает:

— В Ленинград.

— Куда, куда?! — широко открыв глаза, спрашивает Володя.

— В Ленинград, в Ленинград,— опять же спокойно отвечает брат.

Сайфулин взвыл, показал зрителям пальцем на брата и убежал со сцены.

А из-за кулис был слышен голос Гиацинтовой, которая давилась от смеха:

— Не пойду я на сцену! Не пойду! Пусть он уезжает, куда хочет! Не пойду!..

А Саша, ничего не понимая, стоял один на сцене и продолжал тупо складывать вещи в чемодан. Из зала раздался обреченный голос Колеватого:

— Занавес закройте, пожалуйста...

Чёрные костюмы и нимбы мрачно покидали зал... А царя, как известно, все равно убили.

 Отправлено: 02.08.09 10:50. Заголовок: Лев Дуров: НО СПЕКТ..

Лев Дуров:

НО СПЕКТАКЛЬ-ТО НУЖНО ПРОДОЛЖАТЬ...

Как-то во время общественного просмотра спектакля, точное название которого уже не помню, в Театре Советской армии был именно такой случай.

Действие спектакля происходило в городе, где все умирают от холеры. Туда едут адмирал Ушаков и знаменитый хирург Пирогов. Один артист должен был прибежать с депешей. И вот когда он уже бежал, почему-то решил лихо вспрыгнуть на лестницу. Не рассчитал! Ступенька, на которую он прыгнул, не выдержала и вылетела из-под него. Он кувырком прямо до рампы докатился, все стекла раздавил. При падении потерял шляпу, саблю и самое главное - депешу. Видимо, очень огорчился, потому что, встав на колени, простер руки и сказал в сердцах громко: «Твою мать!» Но спектакль-то нужно продолжать! Он подходит к сабле, кладет ее под мышку, тянется за шляпой, надевает ее и протягивает руку к депеше... И у него выпадает сабля. Он берет депешу под мышку - падает шляпа. В зале смех. Артист не выдержал, бросил всё и со словами «Да пошли вы все» ушел со сцены. Занавес тут же закрыли, но в зале был слышно, как за ней умирает от хохота вся труппа. Потом актёру, играющему губернатора, пришлось выйти к публике и попросить: «Товарищи, подождите немножечко, сейчас мы отсмеёмся...»

 Отправлено: 02.08.09 10:58. Заголовок: Лев Дуров: ЛЕВ ТОЛС..

Лев Дуров:

ЛЕВ ТОЛСТОЙ И МИЛИЦИЯ

Когда-то в давние времена у меня раздаётся звонок: "Звонят из "Совинфильма". С вами хочет встретиться Питер Устинов..." Я решил, что меня разыгрывает Ширвиндт или Никулин.

Перебиваю: "У меня к вам предложение!" - "Какое же?" - "Не пойти ли вам вместе с Питером Устиновым..." - и уточняю куда. Дядька не отступает. Я адресую его еще длиннее. Тогда трубку берёт женщина. Ну я, конечно, опомнился. "Простите, - говорю, - я думал: меня разыгрывают..." Она там упала сразу - все вычислила - и говорит: "Вас на самом деле хочет видеть Питер Устинов!" Значит, приезжаю. Питер такой огромный, как баобаб, здоровый и бородища на всю грудь. Увидел меня и как заорет: "Ле-в!!!" Тогда и я заорал: "Пи-и-тер!!!" К его пупку прижался, орем. Все обалдели, думают - озверели совсем. Думают, откуда у Дурова такие связи с Англией? Кто-то смутился. Ну сели, и я спрашиваю: "Чего тебе нужно, Питер?" Оказалось, он собирался снимать по своей книжке "Моя Россия" многосерийный фильм. "Я, - говорит,- буду играть самого себя, Питера Устинова. А ты будешь Львом Толстым". - "Ты, что, обалдел? - спрашиваю. - Какой из меня Лев Толстой?" - "Ты вылитый Толстой!" - говорит... Деваться было некуда, и повезли меня сниматься в Ясную Поляну.

Я, конечно, при бороде. И Питер со мной. А ехали мы на "Чайке", списанной машине начальства. На той самой, которую у нас прозвали "членовозом". Выехали мы ра-а-но! И тут посреди дороги жутко жрать захотелось. Смотрю - слева сельмаг, справа пост ГАИ. Я говорю водителю: "Притормози". Он притормозил, а на посту - милиционер. Он как увидел... Конечно, поду-мал, что какую-то правительственную машину пропускает, а его не предупредили. И он ссы-пается по лесенке и несется к нам. А я забыл, что я - Лев Николаевич-то... Открываю дверцу и вылезаю. Господи, что тут с бедным милиционером сделалось! У него судорогой лицо свело, вот клянусь! И слово не может сказать, только: "Ва!.. Э!.." - и отмахивается, как от пчел. Я решил подыграть и говорю: "Подожди, милейший, граф есть хочет. В сельмаге есть что-нибудь?" Он трясется как осиновый лист и ртом воздух хватает. И как дунул через дорогу. Питер трясется от смеха, а я ему говорю: "Ты молчи! Ты мой слуга из Англии". А в сельмаге - одни сушки. И на том спасибо, моему "слуге" понравилось.

Потом мне рассказывали, что, когда Питер улетал в Англию, он увез с собой целый чемодан этих сушек... Возвращаемся в Москву. Глядим, на том же посту пять милиционеров стоят. "Питер, - говорю, - это нас ждут!" Притормаживаем, я вылезаю из машины, и гаишники начинают хохотать. "Дуров, - говорят, - твой на бюллетене" - "Кто это?" - спрашиваю. - "Утренний. Он пришел к начальству и говорит: "С ума сошли! Толстой без охраны едет! А вы - ничего! Не приняли никаких мер!" Начальник спрашивает: "Вася, какой Толстой?" А он: "Писатель! Знать надо!" Началь-ник говорит: "Спокойно, Вася, сними портупею, сдай оружие..." Разоружили его на всякий случай, позвонили домой: "Клава, твой - плохой, едет домой, вызывай врача!" Выяснилось, что у него нервный шок. Дали ему бюллетень на десять дней... Когда Питер Устинов был уже в Англии, в журнале "Иностранная литература" вышел его рассказ "Лев Толстой и милиционер". Рублей семь, наверное, получил за него...

 Отправлено: 02.08.09 11:02. Заголовок: Лев Дуров: ВАНЯ, МЯ..

Лев Дуров:

ВАНЯ, МЯУ!!

Был такой балерун в Большом театре - некто, скажем, Коля Харитонов.

Он любил выпить, и его из-за этого не взяли в Америку на гастроли. Поехала одна жена-тоже балерина. Перед этим ругала его, подсчитав, сколько долларов они на этом потеряли.

Она уехала, а Коля с собутыльниками запил.. Вдруг кто-то из друзей показал газету - Большой возвращается с триумфом. Коля в панике начал убирать квартиру. Стал выносить окурки, бутылки, в общем, весь скопившийся мусор. Был июль, жара. Он разделся догола. Начал пол мыть.

А у него был сиамский кот, о котором он совершенно забыл в запое и который питался все это время, вылизывая консервные банки от закуски. Он сидел на шкафу и смотрел, как голый Коля ползает с тряпкой на четвереньках. Что-то, видимо, коту не понравилось, потому что он спрыгнул вдруг со шкафа и вцепился балеруну в одно место. Коля взвыл, отпрянул и влепился башкой в батарею. Истекая кровью, позвонил в «скорую» и прошептал:

-Дом Большого театра. Квартира такая-то. Умираю».

Приехали врачи, увидели худое двухметровое тело на полу в грязи и крови. Когда санитары несли его по лестнице на носилках, Иван Иванович открыл глаза, и пожилая докторша спросила:

-Что с вами?»

Он ответил правду: «Кот в яйца вцепился». Санитары заржали и выронили носилки - он сломал ключицу. Все-таки довезли его до Склифосовского, положили. На следующий день приезжает жена, видит, в каком состоянии квартира: «Так я и знала - пьянка, бабы». И в заведенном состоянии влетает в палату больницы. Коля , весь забинтованный, загипсованный, протянул к ней ручки, а она с размаху ахнула сумкой ему по башке, забыв, что в сумке лежала стеклянная бутылка с пепси-колой. Проломила мужу височную кость, и ему делали трепанацию черепа. Все-таки он выздоровел, но в театр не вернулся - его затравили: как кто из знакомых встречался, так сразу кричал ему: «Ваня, мяу!» - и тот шарахался.

В общем, он пропал как артист.

 Отправлено: 02.08.09 11:09. Заголовок: Лев Дуров: ПСЕВДОНИ..

Лев Дуров:

ПСЕВДОНИМ ОЛЕГА ЕФРЕМОВА

В 1967 году, к пятидесятилетию Советской власти, Олег Николаевич Ефремов поставил в театре трилогию "Декабристы", "Народовольцы", "Большевики". Авторами трилогии были известные драматурги Михаил Шатров, Александр Свободин и Леонид Зорин. В это же время Ефремов много работал с драматургом Михаилом Рощиным и ставил пьесу Александра Володина "Назначение".

Как раз в честь юбилейных торжеств Олега Николаевича вместе с группой авторов "Современника" пригласили на прием в Большой Кремлевский дворец. Тогда попасть на прием в Кремль было так же невероятно, как сейчас - к президенту Соединенных Штатов или на день рождения к английской королеве.

Ефремов отправился в Кремль. Естественно, перед тем как туда попасть, нужно было пройти через несколько кордонов охраны и везде предъявлять документы. На одном из постов стоял молодой солдатик из Кремлевского полка, для которого увидеть живого Ефремова - это огромное событие в жизни, тем более что в то время Олег Николаевич был безумно популярен благодаря фильму "Три тополя на Плющихе".

Впереди Ефремова шла группа авторов. Охранник берет в руки паспорт Михаила Шатрова и читает в нем фамилию: "Маршак". Фамилия не совпадает с указанной в списке гостей. После длительной проверки Шатров проходит.

Дальше солдат берет паспорт Володина и читает: "Лившиц". Снова проверка. В некотором недоумении охранник пропускает Володина.

Следом идет Михаил Рощин. Уже совсем удивленный солдат читает в его паспорте: "Гибельман".

За Рощиным проходит Свободин. В его паспорте указана фамилия Либерте.

И когда, наконец, подходит Олег Николаевич Ефремов, солдатик дрожащей рукой берет его паспорт и, глядя не в документ, а в глаза Ефремову, говорит: "Олег Николаевич, ну, Ефремов - это хотя бы не пиздоним?"

 Отправлено: 02.08.09 11:10. Заголовок: Лев Дуров: СКАЖИТЕ ..

Лев Дуров:

СКАЖИТЕ СПАСИБО ВАШИМ ПРЕДКАМ

Вот со мной в Латвии случилась история. Русских в Прибалтике, как известно, считают оккупантами. А мы снимали кино. И однажды на съёмочную площадку заявились крепкие поддатые ребята. И как поперли на нашу бригаду. Я не мог не вмешаться. «Слушайте, — спрашиваю их, — у меня есть автомат? Нет? Что вы прете?! Я приехал снимать кино! Я приехал к вам в гости! А если вы имеете претензии к русским, скажите спасибо своим прадедушкам!» Здоровяки опешили: «При чем тут прадедушки?» А я свое: «Да-да, прадедушкам, тем самым латышским стрелкам, которые буквально спасли советскую власть от разгрома. Что вы ко мне цепляетесь, когда во всем виноваты латышские стрелки — ваши прадедушки». Ребята вначале жутко растерялись, потом расхохотались. Потом стали нашими друзьями.

 Отправлено: 04.08.09 02:24. Заголовок: Мирамис , ну эТТ ващ..

Мирамис , ну эТТ ваще...............

 Отправлено: 04.08.09 12:04. Заголовок: Михаил Ардов "Ле..

Михаил Ардов "Легендарная Ордынка!

Вот еще один запомнившийся мне рассказ Льва Мирова. Если в концерте, который он вел со своим тогдашним партнером Евсеем Дарским, участвовала Русланова, она непременно с кем-нибудь за кулисами ссорилась. Чаще всего именно с ним, Мировым. То она требовала, чтобы ее выпустили на сцену раньше срока, то, наоборот, позже, то предъявляла еще какие-нибудь претензии... И всегда это оканчивалось скандалом и. криком...
Как-то Миров пожаловался на это Дарскому, и тот, как более опытный, объяснил партнеру:
- Русланова таким образом настраивается на выступление. Ссора для нее вроде разминки.
И вот Миров с Дарским, предварительно сговорившись с прочими участниками концерта, поставили своеобразный опыт. Когда приблизился момент выхода Руслановой на сцену, все до одного спрятались и из укрытий наблюдали за певицей. Она походила по комнатам, поискала людей, но - тщетно... Тогда, проходя мимо колонны, она как бы ненароком задела ее плечом и буквально взревела:
- Колонн тут понаставили!!!

Нрав у нее вообще был весьма крутой. В тридцатые годы, задолго до войны, ее пригласили выступить на приеме в Кремле.
После пения подозвали к столу, где восседали члены Политбюро.
- Садитесь, - говорят, - угощайтесь.
- Я-то сыта, - отвечала Русланова, - вы вот родственников моих накормите в Саратове. Голодают.
- Рэ-чистая, - произнес Сталин.
С тех пор ее в Кремль никогда не приглашали.

Приятель и сосед Руслановой по Лаврушинскому писатель Лев Никулин иногда обращался к ней с шутливой фразой:
- Раздай все мне и иди в монастырь.
Там действительно было что раздавать. Бриллианты, картины, посуда, мебель...
Моя мама вспоминала, что старинный рояль, стоявший среди прочей роскошной обстановки, не мог издать ни единого звука, ибо под его крышкой лежали пачки денег.

В гости к Руслановой пришел эстрадный актер и знаменитый коллекционер Н. П. Смирнов-Сокольский. Певица продемонстрировала ему только что купленный ею антикварный письменный стол чуть ли не из дворцового имущества.
- Видал, Колька, какой я себе стол отхватила?
- Да, - сказал Сокольский, - стол хорош... Только что ты на нем будешь писать? "Зы кан-цер пы-лу-чи-ла"?

 Отправлено: 04.08.09 12:17. Заголовок: Из "Легендарной ..

Из "Легендарной Ордынки"

(Вольпин - поэт, сценарист, драматург)

И еще из рассказов Вольпина. Как-то он побывал с женой в Одессе, и они отправились на местную барахолку. Сам Михаил Давыдович особенного интереса к торжищу не испытывал, а потому, пока жена ходила по рядам, он присел на крылечко у небольшого домика, стоявшего при входе. Над этим самым крыльцом были электрические часы.
Через некоторое время с барахолки вышли две игривые девицы, и одна из них, кокетливо взглянув на Вольпина, спросила:
- Молодой человек, который час?
М. Д., который был уже отнюдь не молод, воспринял вопрос буквально и указал ей рукою на огромный циферблат:
- Вот часы.
В ответ на это девица обругала его по матери, и они с подругой стали удаляться.
Эту сцену наблюдали три одесситки, которые при входе на барахолку продавали вареные кукурузные початки. Одна из них сказала так:
- Удивительное дело. Ну, предположим, ночью ты проститутка. Но днем ты же можешь быть порядочным человеком... Нет, такое бывает только у нас в Одессе.
Другая торговка отвечала:
- Я думаю, в Николаеве то же самое... Я никогда не была в Москве, но уверена - и там такая же картина...
Третья торговка в это время сосредоточенно рылась в своей сумке. Наконец она достала оттуда самый большой початок, протянула его Вольпину и сказала:
- Молодой человек, возьмите бесплатно. Догоните ее и дайте по морде!..